Каков человек, таков и ангел его. Рассказы - Сергей Бураков

такая же ерунда. Ослепило чем-то. Может, с этим как-то связано?

— Может быть, может быть. Закройте за мной, я быстро.

Через полчаса вернулся Сергей, без вина, но с пивом.

— Мать божится, что не оставляла ты у неё ничего. Говорит, придурошная какая-то ты была, всё отца спрашивала. Вместе с ней всю квартиру обыскали, нет бутылок. Вот, сходил, пива взял в ночном… И матери твоей занёс… Больно уж она просила.

— Больше не заноси, — ошарашила Сергея Светлана, — и не ходи к ней больше. Лечиться ей надо, и нам за ум браться. Правда, Людка?

— Правда, — вздыхает подруга.

— Вы чего, девчонки… Белены, что ли, объелись. Что с вами произошло, пока меня не было? — удивился Сергей.

— Мы тут с Людкой подумали… Знак это был, — идёт Светлана к двери, — всем нам знак. Не так мы живём. Неправильно. Заигрались мы, а это тупик… Я сейчас вспоминаю, как мои родители живут, там… Полная коробочка. Ухоженные, сытые. Видно, что любят друг друга. Вот как надо жить. А посмотри на меня и на мать мою… Какое наше будущее? Скорая могила — наше будущее.

Светлана открыла дверь.

— Ты куда, Светка? — не понял Сергей.

— К матери. У неё побуду. Поговорить мне с ней надо. Как не родные мы в последнее время. Так нельзя… Одинокая она при живой дочери. Грех это.

Болтун, или «Мишка на севере»

Его так и звали в деревне «Мишка на севере». Не зря к нему прицепилось это прозвище, хоть и на Севере он никогда не был. Никогда не был, но всей деревне рассказывал, как он работал, не жалея своего здоровья на благо Родины, как партия послала их в тяжёлых северных условиях поднимать какой-то завод. Надоел он всем своими рассказами, просто жуть. Ему говорят: хватит врать, а он не унимается. Говорит, что орденом он был награждён за доблестный труд, но какая-то сволочь его украла. Особенно как выпьет, слова никому сказать не даёт. Надо, чтобы все сидели и слушали его байки. Ну, в общем, «Мишка на севере», чего уж там.

В нашей деревне баба Клава жила. Побаивались её деревенские и уважали. Больно уж умная она была. Ещё говорили, что колдовать она умеет и что лучше с ней не спорить. Ну, это только слухи. Как говорится, в каждой деревне своя ведьма и свой дурачок.

Баба Клава не раз говорила Мишке, чтобы тот прекращал врать и надоедать людям со своими байками о своём героизме в советские времена. Но Мишка не унимался. Мишка уже так врал, что сам себе верил.

И тогда…

Мишка очнулся на краю заснеженного таёжного поселка. Он был одет в тоненький ватник, на голове рваная шапка-ушанка, а мороз чувствовался градусов под сорок. Слева и справа собирался народ.

— Товарищи комсомольцы, — выкрикнул длинный парень, — сейчас подойдёт дрезина, и занимайте лучшие места. Девчата в вагончик, парни на крышу. Надеюсь, нытиков среди вас нет. За три недели надо протянуть десять километров узкоколейки в глубь тайги. Не дадим городу замёрзнуть, товарищи. Партия в нас верит. Землянки соорудим на месте.

Мишка так заколел, что не мог двигаться. Тело замёрзло аж до боли. Мишка осмотрелся: вся молодежь была румяная и веселая. В руках у многих были красные флаги. Девчата дружно пели что-то о родине.

Мишка с ужасом втянул голову и начал пятиться в сторону посёлка. В одном из домов из трубы шёл дым. Значит, там топится печка, значит, там тепло. Нужно срочно отсюда сматываться.

— Ты куда, Мишка? Тебе ведь на работу в тайгу надо, — услышал он знакомый голос бабы Клавы.

Мишка осмотрелся, но не увидел старушки.

— Стой, говорю, — снова послышался голос бабы Клавы, — сейчас скажу ребятам, побьют. Предателей и лодырей здесь не любят.

— Баба Клава, это ты, что ли? — прошептал Мишка непослушными губами. — Ты где? Почему я тебя не вижу?

— А чего на меня смотреть. Ты теперь о себе беспокойся.

— Значит, это ты сделала? Ты меня сюда отправила? Это же смерть. Я сутки даже не выдержу в таком морозильнике.

— А как же люди, которые с тобой поедут? Они выдержат? Ты же хвастал, что голову был готов сложить на комсомольских стройках. Сколько ты, говорил, работал? Три года? Вот и поработай три года. Всё испытаешь — и голод, и холод.

Мишка горько заплакал, и слёзы тут же замерзали на его щеках.

— Не губи, бабушка Клава, прости. Врал я всё. Никакого ордена трудового мне не давали. Прости. Перед всей деревней покаюсь. Верни меня ради Бога назад, баба Клава.

— Твоё счастье, что силы мои не безграничны, а иначе узнал бы, что такое настоящие комсомольские стройки, болтун, — со злостью прозвучал голос.

Мишка открыл глаза. Он сидел на траве у своего забора с белым от страха лицом. По дороге шла бабушка Клава и хитро улыбалась.

— Вернулся, «Мишка на севере»? А чего съёжился? Замёрз, что ли? Это летом-то?

Мишка вжался в землю. Ему вдруг захотелось стать маленьким-маленьким, чтобы бабушка Клава больше никогда не смогла его найти.

Возвращение, или История, в которую трудно поверить

Ну, наконец-то Васька и Мишка идут завтра на рыбалку на дальнее озеро, где полно карасей. Васька уже стал подумывать, что рыбалка этим летом ему просто не светит. Ну прямо как специально… Только друзья соберутся, как у Василия начинается ангина. Только они наметят день, как вдруг надо ехать на сенокос или в огороде помогать родителям. Последний раз так вообще Васька умудрился ногу подвернуть и просидеть дома аж две недели. Вот такая была невезуха, и вот наконец…

Васька специально вышел на полчаса раньше, чем они договаривались с другом. А вдруг опять что-нибудь не так!

— Мишаня, ты где там? — заглядывает Васька в открытое окно друга.

— Ты чего так рано? Темно ещё, — слышится сонный голос Мишки.

— На всякий случай. Пошли давай. Как раз придём к рассвету, — лыбится довольный Васька.

— Ладно, — зевает Мишка, — умоюсь только.

— На озере умоешься, — идёт Васька в сторону калитки, — догоняй. Червей не забудь. Удилища я взял.

Уже через три минуты друзья вышагивали по просёлочной дороге в сторону леса, через который надо было пройти, чтобы попасть на озеро.

— Левой, левой, — захлёбывается от радости Васька, — выше ногу.

— Куда ещё выше? — смеётся Мишка. — И так выше головы поднимаю.

— Побежали, — кричит Васька, — а то на утренний клёв опоздаем.

— Полетели, — кричит Мишка, расставив руки в стороны.

В лесу было ещё темнее, чем в деревне. Ребята перешли на шаг.

— Слушай, Мишка, — нарочно полушёпотом говорит